В Греции почти что в каждом храме мы видим скамьи, женщины приходят на службы с непокрытой головой, в брюках… Как эти отступления от традиции сказываются на духовной жизни греческого общества?
В греческой православной традиции в 20 веке из-за проникновения западной культуры произошли изменения: появились скамьи внутри храма (хотя, замечу, что стасидии в монастырях были всегда для долгих богослужений), женщины перестали носить косынки, могут в брюках зайти в храм. Но ведь западные влияния на Русскую Церковь намного глубже и серьезнее. Просто мы об этом сейчас фактически не задумываемся. В Греции эти внешние отступления не привели, слава Богу, к утрате главного – внутреннего осмысления православной веры. Давайте не будем лукавить, русское богослужение – пышное, с излишествами. Греческое богослужение отличает простота. Эта же простота и единодушие наблюдается во взаимоотношениях прихожан и духовенства. В России священник или архиерей скорее представляют некую «касту», т.е. когда человек попадает в клир, это, как правило, отделяет его от прихожан. Здесь такого представить себе невозможно. Да, есть уважение к священному сану, но барьеров в общении сам факт священства не создает.
Приходящий в храм – приходит в семью. Пускай он делает свои первые шаги не очень удачно, но это не повод его оскорбить или показать на дверь, что, к сожалению, нередко случается в России при всем нашем внешнем благочестии. Внешне – все благополучно, а внутри – иначе. Именно закрытость русской души – самая большая ее проблема. В Греции же было и есть понимание, я бы сказал сущностное, вещей, доступных в своей открытости и простоте.
Церковь в Греции пока имеет государственный статус и тесно сотрудничает с государственными и общественными структурами. Она официально участвует в жизни общества и имеет голос в оценке происходящих в Греции событий. К ее голосу прислушиваются, иногда вынужденно, и в государственном аппарате. Все – как некогда было в дореволюционной России.
Разница между людьми глубоко церковными и так называемыми «захожанами» cуществует. Для Греции этот фактор усугубляется тем, что православие здесь – традиционная государственная религия, и принадлежность к нему хотя бы по факту крещения – очень высокая. Конечно же, далеко не каждый, кто считает себя верующим, является таковым по сути. Только в моменты потрясений, катастроф, войн, эпидемий, бедствий люди в своем подавляющем большинстве серьезно задумываются о вопросах жизни и смерти. В повседневной же жизни они слишком заняты житейскими проблемами, общественными неурядицами, сиюминутными заботами. Церковь всегда и везде помогает людям не забыться окончательно в кругу непрерывной жизненной гонки. Продуманной системой праздников и постов она напоминает им об иной реальности, о жизни вечной. Храмы в Греции практически всегда открыты, особенно крупные приходы. Туда может прийти любой желающий и обратиться к священнику со своей духовной проблемой, получить разрешение недоумений.
В повседневной жизни греки с глубоким уважением относятся к священному сану: уступают место в общественном транспорте, даже если клирик молод годами, могут прямо на улице, в магазине, в трамвае взять благословение. Проходя или проезжая мимо храма, многие крестятся. Повторяю, в Греции, как правило, храм – не есть неприступная крепость, к которой и приблизиться порой страшновато, но прежде всего – обитель Бога Живого, где каждый ощущает себя членом семьи, получает радость от общения с церковными людьми, а не утыкается в стену холодного равнодушия. Только так можно помочь человеку обрести внутренний покой и упование на исцеляющую духовные раны силу Духа Святого.
Кажущаяся нашему человеку дерзость подходить к Святым Дарам без обязательной исповеди – это на самом деле древнейшая традиция Церкви. Одно дело взять благословение духовника на Причастие и совсем другое – исповедоваться ему. Ведь даже отходя от исповеди и направляясь к Святой Чаше, человек не в состоянии удержаться от хотя бы мысленных грехов. А стоять половину Литургии, иногда – дольше, в ожидании исповеди и после бежать к Причастию – крайне вредно для того, кто пришел на встречу с Самим Господом. Во-первых: нарушается сакральность, теряется понимание исповеди как Таинства. Во-вторых: прихожанин фактически не присутствует на Литургии (а ведь каждое слово Литургии – крайне важно и действенно для души и сердца верующего!), постоянно думая о том, что сказать, как ничего не забыть и успеть причаститься. Получается, что два величайших события для пришедшего на Вечерю Господню – исповедь и Причастие воспринимаются как некая полуформальность, а не Таинства.
Духовник, руководитель духовной жизни человека (им может стать и настоятель общины, и иеромонах), знает все стороны жизни человека, подсказывает, как ему бороться с его страстями, как молиться. Исповедь совершается подробно и не наскоком. Именно духовник, регулярно исповедующий человека, определяет, как часто ему причащаться и дает на это свое благословение. Мы приезжая из России и находясь на богослужении в храме поражаемся, что нет, столь привычных для нас очередей к исповеди, взмыленных священников, спешащих всех накрыть епитрахилью. И поэтому когда мы видим, что люди спокойно и чинно, но не без южного темперамента, подходят к Чаше, то делаем выводы, что здесь исповеди вообще не существует. На самом деле желающий исповедоваться приходит в определенный день и час, когда принимает его духовник. Конечно, бывает и злоупотребление доверием священника, однако, у нас ведь тоже невозможно всех убедить поступать по совести. Особенно где-нибудь в соборе или в большом монастыре священник не может знать, исповедовался человек, приступающий к Святым Таинам или нет, он ему просто доверяет.
Благословение на причащение каждому дается индивидуальное.
С настоящим духовничеством я познакомился в Греции. Поначалу тоже многое воспринимал критически. Но когда увидел реальную сторону духовной жизни греков, она меня потрясла. В Красноярске было так: приходит в храм порядка 200 человек на исповедь. Что священник может сказать всему этому количеству народа в течение часа-двух? Он должен осуществить колоссальнейшую работу: разобраться в тонкостях души каждого, понять, что его заставляет совершить тот или иной поступок, научить правильно жить. При этом любое слово священника – на вес золота. Как возможно в течение часа-двух полноценно исповедовать 200 человек? Поэтому проводят общую исповедь. Но перечисление грехов на общей исповеди еще не приводит к покаянию. Зачастую исповедь, это великое Таинство, мы низводим до полумагизма: человек пришел, сказал «виновен», его накрыли епитрахилью и все. Никакого духовного переворота в жизни человека не происходит после такой исповеди. Вот что самое трагичное.
Отношения духовника и пришедшего на исповедь – это отношения отца и сына или отца и дочери. Важно, что духовник непременно обладает духовным опытом. Почему здесь не дают право исповедовать новорукоположенному иерею. Потому что при всей образованности, при всех уникальных своих возможностях он не обладает самым важным: опытом духовничества. Ему нужно еще многому научиться, напитаться церковным духом, стать подлинным проводником благодати Божией.
