«Вы знаете, мы каждый вечер ложимся спать, и я ему говорю: «Я тебя люблю», а он мне: «А я тебя больше». И вот как мне теперь жить без него?
В каждой чрезвычайной ситуации есть люди, которых не забудешь никогда. С одной стороны, говоришь, что никто не сможет прожить эту жизнь без горя, с другой стороны, ты видишь, что у каждого человека оно свое, и каждый переживает горе по-своему.
Вспоминается женщина, которая потеряла мужа в авиакатастрофе, ей было около 45 лет, у нее уже взрослые дети, с мужем она была знакома с шестнадцати лет, и он был ее первым и единственным мужчиной. Ее трудно забыть, потому что она говорила: «Вы знаете, мы каждый вечер ложимся спать, и я ему говорю: «Я тебя люблю», а он мне: «А я тебя больше». И вот как мне теперь жить без него? Как мне дальше жить без этого человека?» Ведь, действительно, этот человек — вся ее жизнь.
Горе – это процесс
Когда человек потерял близкого и при этом сидит совершенно спокойно, или с улыбкой на лице, или как ни в чем не бывало с кем-нибудь разговаривает, а рядом человек рыдает, то помощь нужна именно этому спокойному. Потому что он находится либо в первой шоковой стадии, либо в стадии отрицания, то есть он не допускает мысли о том, что он потерял самого близкого человека.
А тот, который рыдает, уже это понял, он уже осознал потерю и у него идет то, что на профессиональном языке называется – эмоциональное отреагирование, он начал переживать свое горе. А человек, который спокоен, выдержан и собран, по каким-то причинам не позволяет себе свое горе осознать.
Но он же рано или поздно его осознает, и пусть он это сделает при нас, когда мы можем ему помочь и поддержать, чем он прекрасно будет держаться на опознании, выйдет с улыбкой,говоря: «Да-да, спасибо, со мной все хорошо», вернется домой и выбросится из окна, осознав, что он потерял мужа или ребенка. Когда он поймет, что произошло, один на один, может быть все что угодно.
А когда человек начинает рыдать, кричать, неважно что, главное – идет какая-то реакция. Он может быть агрессивным в этот момент, он может биться в истерике, может стать абсолютно апатичным и сказать: «Я не могу ни встать, ни пойти, ни пошевелиться, ничего». Со стороны это может испугать, но специалист понимает, что человек начал переживать свое горе. Это может звучать цинично, когда говоришь, что горе– это процесс, но на самом деле это так.
Я же ничего не сделал, за что мне это?
Почему люди так страшно и тяжело чувствуют себя в чрезвычайных ситуациях? Потому что в один момент рушится их привычная налаженная жизнь, которая была под каким-то контролем, ведь мы живем с базовой иллюзией, что в принципе мир устроен справедливо, и что если я никому ничего плохого не делаю, то и мне, и тем более моему ребенку никто ничего плохого не сделает. Первый вопрос, который возникает:«за что?» То есть, рушится иллюзия справедливости мира: я же ничего не сделал, за что мне это?
Следующая иллюзия – собственное бессмертие. Мы умом понимаем, что наше тело бренно, и рано или поздно действительно придется все-таки умереть, но все равно мы живем так, как будто мы будем жить на земле вечно. Иначе, если бы мы понимали, что в любой момент, например, провожая ребенка в школу, я его могу больше не увидеть, потому что либо он не вернется, либо я могу упасть и умереть, может все что угодно случиться, мы бы просто не могли жить, не могли рожать, воспитывать детей и вообще как-то строить планы на будущее. Нам помогает базовое доверие к миру, что все в принципе будет нормально со мной, что-то я могу контролировать в своей жизни, чем-то я могу управлять.
И вдруг в один момент все рушится, и у человека возникает ощущение, что он вообще в своей жизни ничем управлять не может. Что он пушинка на ветру, что с ним и с его близкими все что угодно может случиться. И тогда вопрос: как жить дальше и зачем? Привычная жизнь рушится, и человек оказывается в пропасти. Он шел по дороге, разверзлась пропасть, он туда упал и понимает, что он теперь там и останется. Это так кажется, если принять, что горе – это факт, что-то такое, что свершилось и обрушило привычную жизнь.
А если смотреть на горе как на процесс, то мы знаем, что у любого процесса есть начало и есть окончание. Поэтому важно понять, что горе – это не то, что рушит жизнь навсегда, а это часть жизни. Наверное, никому не удалось прожить жизнь и ни разу не испытать горе, не потерять близкого, дорогого человека, это часть нашей жизни.
Это тяжелая ноша — сначала бывает очень тяжело, невыносимо тяжело и хочется все это прекратить, но если с этим жить и жить, первое время просыпаться и заставлять себя жить, суметь выжить в первые дни, недели, месяцы, то дальше становится чуть-чуть легче.
Дальше, полностью погрузившись в горе потери, надо пытаться просто удержатся на земле, за что-то уцепиться и самому выжить. А когда человек чуть-чуть вынырнет из этого и оглядится, и увидит, что мир существует, дальше задача – научиться в этом мире жить уже без близкого человека.
Горе – это, наверное, та цена, которую мы платим за любовь. Вот если бы мы никого не любили, мы бы и не горевали, потеряв. Поэтому мы и люди, что мы можем и любить, и горевать. И по-другому жизнь не прожить. И когда понимаешь, что горе — просто часть жизни, становится легче.
Разрушительное чувство вины
Еще в ЧС всегда сталкиваешься с огромным чувством вины, которое накрывает человека полностью. Причем, чувство вины абсолютно иррациональное, оно не связано с реальной виной никак. Одна женщина винила себя за то, что не удержала мужа: «Я же чувствовала, что не надо лететь, если бы я его попросила остаться, он бы не полетел, я виновата».
В этой же катастрофе была вторая женщина, у которой тоже погиб муж. Тоже так получилось, что я с ней работала, и у нее было чувство вины совершенно противоположное. Она говорила: «Как я могла сидеть в парикмахерской в тот момент, когда он погибал, болтать с подружкой, я ничего не почувствовала, а я же его так люблю».
Опять же, горе – одно, с чем мы работаем, а чувство вины, как его составная часть, – это второе, на что мы обращаем очень большое внимание, с ним надо работать сразу. Именно в первый момент, в первые часы, в первые дни, когда произошла трагедия, потому что тогда это чувство легче всего купировать, остановить.
Чувство вины – это самое разрушительное, самое деструктивное чувство, которое в данной ситуации есть. Потому что объективно человек ни в чем не виновен, он никак не мог остановить трагедию, повлиять на нее. Очень важно понимать, что есть то, что твоему контролю не подвластно, это надо просто принять. Иначе чувство вины очень часто приводит к тому, что человек так и не научается жить дальше нормально, просто не справляется с горем. Это может быть суицид, это может быть какое-то разрушительное, деструктивное поведение, когда люди спиваются, начинают употреблять наркотики, чтобы заглушить в себе это невыносимое переживание, что «я виноват, я мог сделать, а не сделал, я мог спасти и не спас».
И важно перевести чувство вины в чувство сожаления. Чувство вины возникает, потому что человек пытается вернуть контроль над этим миром и происходящими событиями. Нам кажется, что мы могли что-то сделать, чтобы не допустить такой ужасной трагедии. А на самом деле это не так. Есть моменты, над которыми мы не властны.
Поэтому важно донести до человека, что есть моменты, когда от нас ничего не зависит – это рождение и смерть. Есть то, что выше нас, то, что, в общем-то, нашему контролю действительно не подвластно, и надо понимать границы своей ответственности, где ты можешь действительно подстраховать и помочь, а где нет.
Чувство вины разрушает человека и лишает возможности жить дальше. Научиться жить без любимого человека — это сложная задача. Но решая ее, мы не забываем любимых погибших людей, мы сохраняем в себе память о них, и они дают нам силы жить дальше, смотреть вперед. Люди живы, пока мы о них помним.
