Невозможно человеку, хотя бы в какие-то минуты своей жизни, не волноваться вопросами: “Зачем я живу, каков смысл всего существующего, куда все уходит, что есть истина?” Для многих они становились вопросами жизни и смерти.
При огромном многообразии проявлений гордости, у человека нашей цивилизации она с особой силой и откровенностью выражает себя в культе разума, — разума, естественно, “ветхого человека” (Еф. 4:22), то есть разума, являющегося рабом своих страстей (похотей). Этот разум провозглашается мiром высшей инстанцией в решении всех проблем человеческих и требует подчинения ему всех сторон духовной жизни. Где же, по этому разуму, возможно обретение истины, а с ней блага бытия и смысла жизни? – В науке и философии. Наука должна обеспечить первые две “похоти”, по Иоанну Богослову, философия — последнюю, указав на ложное величие человека. Именно в научно-техническом прогрессе и философии , а не в Боге и святости жизни, гордость житейская усматривает возможность осуществления извечной надежды человечества стать как боги . Но к чему ведет эта идея, достаточно красноречиво показывает история первого человека. Поэтому, чтобы каждый искренне ищущий истины мог беспристрастно оценить как возможности “чистого” разума, так и христианское свидетельство об Истине, столь важен анализ познавательной деятельности человека.
Итак, что есть истина? В попытке ответить на этот вопрос на арену истории выступают четыре основных претендента: философия, наука, мистика, религия.
Кратко их ответы можно выразить следующим образом.
Философия (та, для которой этот вопрос существует): истина — это искомый результат деятельности “чистого” разума, ибо истина рациональна и может быть выражена в конкретных понятиях и суждениях.
Наука: истина есть адекватное постижение эмпирически-рациональным путем “объективной реальности” или (XX век) “полезная” модель этой реальности.
Мистика (всех времен): истина есть невыразимое “ничто”, переживаемое личностью в опыте внутреннего с ним слияния, в экстазе. Познание “ничто” глубоко интимно, поэтому оно не связано, по существу, ни с каким “ортодоксальным” учением, ни с какой религией, присутствуя, однако, в каждой из них.
Христианство: истина есть Сам Бог, непостижимый по существу, но бесконечно познаваемый в Своих действиях (энергиях), многообразно открывающихся человеку. Полнота самооткровения Истины-Бога дана человеку в воплотившемся Логосе — Господе Иисусе Христе, познание Которого обусловлено строгими законами духовной жизни.
В отличие от философии и науки, методы которых рациональны, мистика иррациональна. Религия же, как охватывающая всю полноту познавательных способностей человека, на разных этапах его духовного развития предлагает разные методы познания Истины, как рационального (научное богословие), так и иррационального (духовная жизнь) порядка.
Наука или мистика?
Мистика и магия, хотя и имеют общие элементы (иррационализм, вера в наличие сверхприродных сил и др.), различаются между собой характером отношения к Высшему началу. Мистика немыслима без его признания. Мистическое познание осуществляется только в состоянии экстаза, когда “мистик ощущает себя как целостное Единство”. Наконец, для мистика глубоко безразличны все ценности этого мира, он их и не ищет.
В магии все не так. Она большей частью далека от признания Единого Бога; в ней совсем не обязателен экстаз; и ее цели исключительно посюсторонни. В последнем, по мнению Фрезера, она тождественна с наукой. “Когда магия, — пишет он, — является в своей чистой и неизменной форме, она предполагает, что в природе явления должны следовать одно за другим неизбежно и неизменно, не нуждаясь во вмешательстве личного или духовного агента. Итак, ее основоположения тождественны с основоположениями современной науки”. Американец Муди (Moody), например, видит причину увлечения в современном просвещенном обществе магией, колдовством, ведовством, оккультизмом и т.п. в следующем: “Расстояние, разделяющее рациональный, научный мир от мира магического — небольшое. Наш западный мир проникнут магическим мировоззрением. Иудео-христианская концепция мира, созданного Богом, обязательно дополняется миром, в котором царит дьявол; Бог противостоит дьяволу, силы белого света и духа противостоят легионам тьмы и земных вожделений. Возможно, что подобное биполярное разделение есть врожденное качество человека, но, безусловно, оно является частью западной традиции”.
Задача магии — заставить духов, высшие и низшие силы служить человеку в его земных интересах, безотносительно к их нравственному содержанию и духовным ценностям. И определенная категория ученых также считает, что этические критерии неприложимы к науке и что она должна воспользоваться любыми средствами, в том числе и “необычными” для достижения здоровья, успехов и прочих подобных целей.
Так, некоторые социологи и психологи на Западе склонны видеть положительные моменты в магии и магических культах. Например, Муди считает, что “сатанисты после прохождения лечения средствами магической терапии становятся лучшими гражданами, чем были до этого”. “Возможно, именно поэтому, — заключает он, — таким маргинальным культам, как церковь Трапезонда, должна быть оказана поддержка… Все, что увеличивает способность индивидуума
приспосабливаться к миру, в котором он живет, может и должно стать критерием при оценке новых и вначале маргинальных институтов нашего общества”.
Путь разума, не очищенного от страстей правильной (праведной) христианской жизнью, очень показателен. Его небывалые в истории научно-технические и другие достижения в XX столетии сопровождаются появлением столь же небывалых по своей мощи сил разрушения. И в первую очередь эти негативные силы проявляются в духовно-нравственной сфере, где самую большую опасность представляет процесс разрушения критериев добра, красоты, истины. Сейчас все размывается, переставляется с ног на голову, перемешивается. И ни философия, изъявшая само понятие истины из области своих умозрений, ни тем более наука, развитие которой, фактически, проходит независимо от каких-либо этических и духовных критериев, не в состоянии остановить этот процесс. Единственный Удерживающий — Христос Евангелия — решительно и все более сознательно исключается из общества не только наукой, философией, культурой, но и всей вообще атмосферой современной жизни.
Разве пропаганда (узаконенная!) всякого рода безнравственности и открытого глумления над телом и душой человека, свобода каких угодно извращений, господство золотого тельца, диктат преступных кланов … — не свидетельство одичания дехристианизированного мира?
Разве современная демократия не есть фактический деспотизм финасово-промышленной олигархии, преследующей только свои цели, и завуалированное рабство народа (демоса)?
Наконец, разве полная вседозволенность оккультизма, магии, колдовства, вплоть до сатанизма, открытое попрание всякой святыни (“религиозная свобода”), пропаганда культа жестокости и насилия — это не совлечение с себя современным цивилизованным обществом образа Божия и человеческого и ревность об образе зверином ?!
Несомненно, что в самой идее безграничного познания (“по ту сторону добра и зла”), изначально заложенной в “проекте” нашей цивилизации, человеческий разум допустил принципиальный просчет. Сейчас, когда началось III-е тысячелетие, это стало очевидным фактом.
Христианство
Каково понимание истины в христианстве?
Уже исповедание Единого Личного Бога существенно меняет, по сравнению с научным и философским подходами, осмысление проблемы истины. Бог есть не просто источник всякого бытия и сознания, но само Бытие (“Я есмь Сущий” – Исх. 3,14) и Сознание, то есть сама Истина. Этот логически естественный вывод является бесспорным для всех монотеистических религий. Однако в христианстве он принципиально углубляется и приобретает уникальный в истории человеческой мысли характер.
Христианство исповедует истину как совершенное Богочеловечество, осуществленное в неслитном, неизменном, нераздельном и неразлучном (по определению четвертого Вселенского Халкидонского Собора 451 года) соединении Божественного Логоса с человеческой природой в Богочеловеке Иисусе Христе. Христос, в Котором “обитает вся полнота Божества телесно” (Кол. 2:9), есть высшее, доступное человеческому постижению, самооткровение Бога миру, есть Сама Истина: “Я есмь путь и истина и жизнь, ибо “Я в Отце и Отец во Мне” (Ин. 14,6–7; 9;11). Истина, оказывается, есть не что, а Кто.
Таким образом, христианство утверждает, что истина — это не изменчивый тварный мир (включая и человека), не тождество отображения т. н. объективной реальности в сознании человека, не высшая умосозерцаемая идея, не совершенная рациональная модель, не универсальная функция. Она даже не моноличностный Бог-Дух, в силу Божественной трансцендентности принципиально недоступный человеческому познанию.
Познание истины теперь возможно (1Ин. 2,13; 1Кор. 13,12). Знание ее (Его) есть знание Бога, совершаемое всем составом человека, а не одним лишь разумом. И осуществляется оно не в состоянии экстатического растворения в Божестве, или особом переживании своей экзистенции, но через особое духовно-телесное единение со Христом в Церкви в совершенстве личностного раскрытия, когда человек сам становится ее носителем, ее членом, ее участником. (Предвосхищением этой полноты бытия-в-Истине для христианина является его участие в Евхаристии, в которой причастник становится едино-телесным, едино-духовным Христу).
Христианство утверждает, что истина есть Он, Который есть и всегда есть. Постижение истины совершается только через богоуподобление. Поэтому она не может быть познана на путях научного, философского, эстетического, мистического (оккультного) созерцания.
Что проистекает из такого видения Истины?
Понимание того, что
1) истина есть духовное, разумное, благое, личностное Существо, а не человеческое состояние или мысль, логический вывод, теоретическая абстракция, материальный объект… Она — Бытие, а не процесс или результат “умной” человеческой деятельности;
2) познание истины осуществляется не одной какой-либо способностью человека (рассудком, чувством), но целостной человеческой личностью, “целостным разумом”;
3) познание истины осуществляется на пути правильной (праведной) христианской жизни, постепенно преображающей человека из состояния страстного, болезненного в новое, святое, богоподобное. “Душа видит истину Божию по силе жития”;
4) только через духовное единение со Христом человеку открывается правильное видение существа тварного мира как единого с человеком организма, а не как чуждого ему объекта исследований, эксперимента и потребления. Такое познание превращает человека из алчного и слепого эксплуататора природы в ее любящего и зрячего возделывателя и хранителя;
5) настоящая жизнь (земная) является не самодовлеющей ценностью, но преходящей формой бытия личности, необходимым условием самопознания, реализации в этом изменчивом мире своей свободы перед лицом совести, познания своей несамобытности, “ничтойности” без Бога, и через это — признание необходимости Христа;
6) это познание Христа-Истины есть совершенное, вечное благо.
Христианское понимание истины можно выразить и другими, величайшими для христианина словами: “Христос Воскресе!” — поскольку в них заключена бесконечная перспектива жизни и одновременно конкретный и полный ее смысл. Он — в жизни, которая, только будучи вечной, приобретает свой смысл. Эта жизнь есть достижение совершенного познания и совершенной любви, являющейся синонимом Самого Бога, ибо “Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем” (1Ин. 4:16). Эта жизнь — невыразимое блаженство: “Не видел того глаз и не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его” (1Кор. 2:9).
Но богоподобная любовь — это не только нравственное и эмоциональное благо человека. Она является совершенным “инструментом” и познания самой Истины, и созерцания ее нетленной красоты, и постижения сущности всех творений.
А.И. Осипов
-250x180.jpg)
