Преступно было бы, если бы мы, наслаждаясь благодеяниями Божиими, не стали бы помнить о Его благодати, поскольку эта память приносит нам великую пользу. Ведь не Ему что-либо нужно от нас, но нам всё дано от Него.
Наша благодарность ничего Богу не прибавляет, зато нас приближает к Нему. Если мы, вспоминая о благодеянии людей, загораемся к ним большей любовью, то тем более, непрестанно вспоминая о благодеяниях к нам Господа, будем усердны к заповедям Его. Потому и апостол Павел говорит: всё делайте во имя Господа Иисуса Христа, благодаря через Него Бога и Отца (Кол. 3, 15). Память о благодеянии Божьем и непрестанное благодарение – самое лучшее средство сохранить доброе расположение к себе. Вот почему и страшное и столь спасительное Таинство, совершаемое во время наших собраний, называется Евхаристией (благодарение – греч.) – потому что оно помогает помнить о дарах Божиих и через это побуждает нас к благодарности. Станем же благодарить Бога за благодеяния, оказанные не только нам, но и другим; таким образом мы в состоянии будем истребить зависть, и утвердить любовь, и сделать ее искренней. Ты уже не в состоянии будешь завидовать тем, за кого благодаришь Господа… И, как следствие, мы научаемся так любить ближних и дальних, чтобы и их блага считать нашими.
Потому и апостол Павел во всех посланиях своих благодарит Бога за блага всей вселенной. Так и мы станем непрестанно благодарить Его за свои, за чужие, за малые и за великие блага. Хотя бы дар был и мал, но он становится велик потому, что дарован Богом; или – лучше сказать – нет среди Его даров ни одного малого. Подумай о всех прочих благодеяниях Божиих, которые своим множеством превосходят песок, – что может сравниться с замыслом спасения нашего? За нас, врагов Своих, Бог предал Того, Который был для Него всего драгоценнее – Единородного Сына Своего; и не только предал, но после предания предложил еще нам Его в пищу. Он всё Сам для нас сделал: и даровал нам Сына Своего, и сделал нас благодарными за то через Таинство Евхаристии. Так как человек бывает большей частью неблагодарен, то Бог всё относящееся к нам принимает на Себя и совершает. И как иудеям о Своих благодеяниях Он напоминал чрез места, времена и празднества, так точно сделал и здесь, посредством Жертвы внушая нам непрестанную память о Своих благодеяниях. Таким образом, никто так не старается сделать нас совершенными, как сотворивший нас Бог. Потому-то Он благодетельствует нам часто и против нашей воли, и еще чаще – без ведома нашего.
Если же это тебе кажется удивительным, то я покажу тебе, как это сбылось не над кем-либо неизвестным, но над апостолом Павлом. Этот блаженный муж, премного бедствуя и страдая, часто просил Бога удалить от него искушения, однако же Бог смотрел не на просьбы его, а на пользу, и, показывая это, говорил: /i>довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи (2 Кор. 12, 9). Господь, прежде чем открыл ему причину, благодетельствовал ему несмотря на то, что апостол этого не хотел и не знал. Итак, велико ли Его требование, когда Он повелевает нам быть благодарными за такую Его о нас заботу? Будем же Ему покорны и всегда будем соблюдать это повеление.
Иудеев ничто так не губило, как их неблагодарность; и ничто другое, как эта именно неблагодарность, повергала их столь многим и частым казням; а что всего важнее, она же еще прежде этих казней растлила их душу, ибо надежда неблагодарного растает, как зимний иней (Прем. 16, 29). Неблагодарность так же делает душу нечувственной и мертвенной, как холод тело. Это происходит от гордости, которая внушает человеку считать себя достойным благодеяния. Смиренный же будет благодарить Бога не только за блага, но и за то, что считается неприятным; и что бы Он ни терпел, он не будет думать, что потерпел незаслуженно. Так и мы, чем более преуспеем в добродетели, тем более станем смирять самих себя, потому что и это составляет великую добродетель. Чем острее у нас зрение, тем лучше видим, как далеки мы от неба. Подобным образом, чем более преуспеваем в добродетели, тем больше познаём, как велико расстояние между Богом и нами.
А это немалая мудрость, когда мы можем сознавать, чего мы стоим. И лучше знает самого себя тот, кто считает себя за ничто. Вот почему и Давид, и Авраам, когда взошли на высшую степень добродетели, тогда особенно явили добродетель смирения: Авраам называл себя землею и пеплом (см. Быт. 18, 27), а Давид – червем (см. Пс. 21, 7). Подобно им и все святые считают себя ничтожными.
Напротив, кто увлекается гордостью и думает о своих достоинствах и заслугах, тот совсем не знает себя. Потому и у нас вошло в привычку говорить о гордых: не ведает себя, не знает себя. А не знающий себя кого будет знать? Как познавший самого себя познает всё, так не знающий себя не может узнать по сути и ничего другого. Таков был тот, который говорит: выше звезд Божиих вознесу престол мой (Ис. 14, 13). Не познав самого себя, он не знал и ничего другого. Но Павел не так рассуждал: он называл себя извергом и последним из людей, и после многих великих подвигов, совершенных им, не считал себя даже достойным именоваться апостолом. Ему-то и будем подражать. Подражать же ему мы сможем только тогда, когда освободимся от всего земного. Действительно, ничто так не препятствует человеку познать себя, как привязанность к житейскому, и наоборот, ничто в такой мере не побуждает его прилепляться к житейским делам, как незнание самого себя. Это незнание и привязанность к мирскому зависят друг от друга. Как любящий внешнюю славу и ценящий мирские блага, сколько бы ни старался, не может познать себя самого, – так, напротив, презирающий земное легче познает самого себя. А познавший самого себя благодаря этому знанию будет преуспевать и во всех других добродетелях.
Итак, чтобы нам приобрести это благое знание, освободимся от всего временного, что так сильно пленяет нас, и, познав свою бедность, станем проявлять всевозможное смирение и любовь к мудрости, чтобы получить нам и настоящие и будущие блага благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу слава, держава и честь, со Святым и Благим Духом ныне и присно и во веки веков.
