Послушание
Одна монахиня мне написала: “Батюшка, мы слышим, что турки скоро придут, и не знаем, что нам делать”.
– А! Послушай, дорогая моя, – говорю я ей, – у тебя нет послушания, потому что, если бы ты имела послушание, тогда бы ты думала так: “Какое мое дело? Как игумения скажет”. Там ведь игумения матушка М. ? Ну, так вот: как матушка М. скажет. Остальное меня не касается.
Вот это послушание. А если боишься – значит имеешь свое хотение, свою волю.
Все вы хорошо знаете, что наш старец Иосиф был истинный исихаст и делатель умной молитвы. Но не исихазм и умную молитву он нам преподал в первую очередь, а преподал нам послушание, общежитие.
Если вы внимательно проследите по книгам святых Отцов, то увидите, что многие из них достигли святости как бы даже с легкостью: души их освятились без совершения чрезмерных трудов, без необычайного принесения себя в жертву, без исполнения крайних аскетических подвигов. А почему? Они избрали послушание.
Послушание приносит человеку не только телесное бесстрастие, но и духовное.
Исследуйте глубже, откуда исходит послушание. От Триипостасного Божества. Христос говорит: “Я сошел… не для того, чтобы творить волю Мою, но волю Пославшего Меня… ” (Ин. 6, 38). Отсюда начинается послушание. Поэтому, кто творит послушание, тот становится подражателем Христу!
Я опытом убедился, что послушание превыше молитвы.
Хочешь получить дар молитвы? Хочешь, чтобы, когда говоришь: “Господи Иисусе Христе”, из твоих глаз текли реки слез? Хочешь прожить ангельскую жизнь? Тогда: “Благословите”, “буди благословенно”. Вот что такое послушание!
Человеку немало нужно потрудиться, чтобы не доверяться своему суждению. Отлучился твой старец – спроси брата своего, и как он тебе скажет – так и поступи. Уничижение собственное – это немалый труд, но иначе ничего не получится. По-другому не выйдет! Если хочешь последовать монашескому закону – ступай по этому пути.
Спросили как-то монахини отца Герасима Песнописца:
– Отец Герасим, что значит слепое послушание?
– Я вам отвечу, – говорит. – Вот сказала игумения: “Евпраксия, принеси стакан воды”, – ты приносишь. – “Вылей воду”, – ты вылила. – “Ах ты, дура, зачем вылила воду!” – “Простите, благословите”. Не оправдываешься: “Но ведь вы мне сами сказали вылить воду”. Нет, не так. “Благословите”, – вот это и есть слепое послушание.
Если не оказываешь такого послушания – не поднимаешься вверх по духовной лестнице. Видишь, что старец сказал: “Слепое послушание – это когда не оправдываешь самого себя не только по отношению к своему старцу, но и перед братом твоим. И перед братом твоим не оправдывайся, но всегда имей самого себя ниже и хуже всех”.
Тот, кто живет в послушании у своего старца, подражает Христу, Который послушлив Отцу Своему (Ср.: Флп. 2, 8). Тогда Бог благословит того, кто Ему подражает.
Если что-либо просите у старца – предрасполагайте ваш помысел. Если старец исполнит просимое, говорите “буди благословенно”. Если не исполнит, опять – “буди благословенно”. Не настраивайтесь на то, что старец вас послушает, тогда если старец и не исполнит просимое, то вы не будете унывать.
Часто и мы, старцы, может, и делаем какую ошибку; но если ты все исполнишь по послушанию, то для тебя это обернется к лучшему, а не к худшему. Никогда послушание “не выйдет боком”, потому что оно есть подражание Христу.
Жил в послушании – пойдешь в Рай!
Не живешь в послушании – не можешь умно молиться, нельзя причащаться, нельзя служить – ты уготовлен в ад. Вот ведь и Адам, и пророк Елисей и Гиезий: все эти примеры нас убеждают, какие именно добродетели более всего угодны Господу. И другие добродетели содействуют спасению, но ни одна из них не имеет той силы, какую имеет послушание. Поэтому более всего прилежайте в послушании.
Я так вам скажу: от нас зависит, чтобы тот свет, который внутри нас, то есть благодать, мог усиливаться или уменьшаться. Если сейчас благодать в “пять градусов”, завтра можем сделать ее в десять, тридцать, пятьдесят, сто. И от нас же зависит, если сейчас она в “десять градусов”, -сделать ее в восемь, пять, три, один… А происходит это от самоотречения, убежденности, благоговения, уважения, которое мы имеем к нашему старцу. От нашего послушания своему старцу этот свет возрастает. Не только старцу, но и друг другу будем оказывать послушание.
Блажен тот брат, который, прежде чем завершит свой наказ старец или кто из братьев, скажет: “Буди благословенно”. Один из братьев сказал тебе: “Иди сюда, брат, поможешь мне”. – “Буди благословенно”. Последуй этому пути и увидишь, какой мир ты почувствуешь внутри! Какой покой!.. Ну, а если скажешь: “Подожди пять минут, я приду”, – э – э…
Я вам расскажу об одном случае, который мне запомнился. О том, как человек утверждается в своем помысле, в своем мнении, так сказать, и не желает спросить кого-нибудь другого.
На Каруле жил один монах, вот как-то он мне и говорит:
– Отец Ефрем, я болен, приди меня причастить.
– Ладно. Приду и причащу тебя, в такой-то день после литургии.
У меня есть такая маленькая коробочка, как вот эта чашечка кофе, которая герметично закрывается. Я ее вешаю на грудь, как крест, и спускаюсь вниз, чтобы причастить того, кто имеет нужду в этом.
Когда священник разрезает частицы, – берет одну маленькую частицу (как чечевичное зернышко), кладет ее в святую лжицу и опускает в Честную Кровь. Так соединяются Тело и Кровь. Затем идешь и причащаешь брата, который тебя об этом просит.
Отслужил литургию. Когда я закончил потреблять, тогда вспомнил, что забыл взять частицы со святого дискоса, чтобы положить их в Дароносицу, ну и обагрить их [т. е. пропитать Кровью Христовой]. Забыл. Что поделаешь, я ведь тоже человек, забываю. “Брат, – говорю, – потерпи немного, я забыл”. – “Хорошо”.
Извещаю его опять, что в такой-то день буду служить, но уже внизу на Каруле. “Отслужу и там же тебя причащу”. Он мне говорит: “Все же возьми Дароносицу с собой. Если увидишь меня в церкви, тогда я там и причащусь, а если меня нет, значит я не смог, и тогда придешь причастить меня в мою каливу”. – “Буди благословенно”.
– Отец Ефрем, – говорю я себе, – ну-ка собери мозги хорошенько, потому что сейчас их явно тебе не хватает. Ну вот, служу я, на антиминс кладу Дароносицу-коробочку, чтобы иметь ее на виду, когда положу частицу. Заканчиваю. Потребляю Дары. Ну, бестолковый какой, опять забыл! Да что ж это такое, что это за напасть такая!
– Брат, прошу прощения, опять забыл. Буду служить у себя, наверху, специально приду на Карулю, чтобы причастить тебя. Возьму на себя этот труд – спуститься вниз опять, потому что вижу – совсем мозги я растерял.
– Хорошо.
На литургии кладу Дароносицу на антиминс, чтобы ее видеть. Смотрю на Дароносицу, потребляю, и – ничего!
Помяни мя, Господи, да что же такое со мной! Да что же такое случилось со мной! Что тут скажешь? Ну, раз так, тогда я беру ту Дарохранительницу, где мы храним засушенные частицы. В Великий Четверток мы засушиваем частицы как сухарики. Достаю, значит, ее, расстилаю антиминс, открываю коробочку. Подвожу лжицу снизу, чтобы достать одну частицу, и поддеваю. Не поднимается Святой Хлеб! Надавливаю. Не поднимается! Что такое происходит? Вдруг подскакивает Святой Хлеб (хорошо, что упал на антиминс) – еще немного и упал бы вниз. Испугался! Может, думаю, частицы приклеились к муссе (муссой называется морская губка, которую утрамбовали, и она стала круглой, как камень, и на нее сверху кладем частицы, потому как, куда бы ты ни положил частицы, губка впитывает влажность)1). Посмотрел на частицы – все в порядке, они свободны. А! Значит, брат имеет препятствие! Вот поэтому я, как служащий, все время забываю его просьбу. Потому что у него есть какое-то препятствие. Ладно, беру Дароносицу и спускаюсь вниз. Причастил его, а потом говорю:
– Отче, хочу сказать тебе один помысел, как твой брат и в большей степени, – как священник.
– Что ты хочешь мне сказать?
– Поисповедайся.
– Три раза исповедался, – отрезал тот.
– Послушай, брат мой, может, что-то забыл.
– Нет, – говорит, – ничего у меня нет. Три раза исповедался.
Ах так! Тут я уже не выдержал. Его поведение, его слова меня возмутили. Так разговаривать! Я стараюсь ради пользы твоей душевной… Человек же ты, мог что-то и забыть, как тот монах, что жил наверху, куда потом пришел старец Паисий. Он был из деревенских, и когда пришел час смерти, он никак не мог испустить дух, только все время видел диавола. Тот, кто обслуживал монаха, говорит:
– Видишь демона?
– Да, это демон.
– А-а, отец, – говорит, – это у тебя неисповеданный грех. Спроси демона, что за грех у тебя.
Умирающий спросил.
– Не испустишь духа, – ответил демон.
– Почему не испущу духа, проклятый демон?
– Потому, что у тебя грех неисповеданный.
– Какой грех?
Демон не может ему ответить:
– Ой, Мария, – потом говорит, – меня вынуждает. (С Пресвятой у него вражда, демоны Ее Марией называют. )
В конце концов диавол ему напомнил, что тот монах был когда-то женатым, и те дети, которые рождались, умирали. И когда был последний ребенок, он пошел к одному магу, и тот ему наколдовал. Вот это и было не исповедано монахом. Монах поисповедался, затем упал – и испустил дух.
– И ты, отец, тоже человек, тоже что-то забыл. Он “три раза исповедался”! Я с ним по-хорошему говорю, а он мне… “Отец, – говорю, – то-то и то-то происходит”.
– Знаешь, что мне говорит помысел? – спрашивает он. – Что?
– Ты берешь кусочек хлеба, смачиваешь немного вином и приходишь меня причащать.
– Помяни мя, Господи! Такое делать, отец, да зачем мне это? Ну ладно, тебя я могу не уважать, могу не любить, но хотя бы ради труда, который совершаю, спускаюсь к тебе из дому, чтобы причастить тебя хлебом? – говорю ему. – Где же тогда совесть?
Вот что значит – довериться своему помыслу. И каков результат: он стал недостоин причаститься!
Поэтому пусть никто не доверяется своему помыслу. Послушание – это когда на место своих мозгов ставлю мозги своего старца. Вот это послушание.
Что есть послушание? Выбросить свой собственный помысел и слушать, что тебе скажет твой старец.
