Господь привлекал к cхиархимандриту Игнатию людей различных положений, и они находили в нем состраждущего и искусного духовного целителя.
Со временем батюшка стяжал большую паству. Семейные люди имели в нем отца и начальника, с любовью вникающего во все их горести. Были представители интеллигентных профессий, которые находили в батюшке советчика, благодатного руководителя и молитвенника.
Истинного пастыря укажет любовь, ибо из любви предал Себя на распятие Великий Пастырь. Преп. Иоанн Лествичник
Схиархимандрит Игнатий (Лебедев) родился 28 мая 1884 г. в семье потомственного почетного гражданина уездного города Чухлома Костромской губернии. Отец его, Александр Константинович, до глубокой старости занимал должность секретаря съезда мировых судей г. Чухломы, был произведен в надворные советники. Он был глубоко верующим православным христианином, стремившимся всю свою жизнь подчинить воли Божией.
Мать батюшки, Мария Философовна, была дочерью секретаря земского суда. Замуж вышла после 30 лет, когда ее мужу было около 40 лет. Она вела благочестивую жизнь, и в последние годы сподобилась принять монашество от рук своего сына, ставшего ее духовным руководителем.
В Духов день родился у них сын, названный Александром. По воспоминаниям матери, он был вдумчивым, тихим, серьезным и очень деловитым мальчиком. Приезжая летом на каникулы, он успевал смастерить для дома полочки, шкафчики и другие хозяйственные вещи. В десять лет он уехал в г. Солигалич для поступления в духовное училище.
Родители проводили своего единственного сына, благословив Смоленской иконой Божией Матери. О. Игнатий говорил потом, что ему не пришлось привыкнуть к родителям, поэтому он относился к ним всегда ровно, без пристрастия. По окончании училища Александр поступил в Костромскую духовную семинарию. В это время он начал очень чтить Федоровскую икону Божией Матери, которая является местной святыней.
В 18 лет он окончил семинарию и в 1903 г. поступил в Казанский ветеринарный институт. Неподалеку от Казани находилась Седмиезерная пустынь, в которой подвизался известный старец – схиархимандрит Гавриил (Зырянов). Вокруг него собралось большое общество уже преуспевающих в духовной жизни пастырей, под его руководством был кружок церковной молодежи, к которой и примкнул Александр. Настоятель Спасского мужского монастыря архимандрит Варсонофий, духовный сын о. Гавриила, стал первым наставником Александра. Там у мощей Гурия и Варсонофия он долго и усердно молился, забывая все окружающее, так что у него однажды украли шинель, только что подаренную родителями.
На службу в Спасский монастырь Александр ходил через весь город, а на Страстной неделе переезжал в номер монастырской гостиницы. Именно в Казани у него зародилась мысль о подвижнической монашеской жизни. От того периода осталась часть дневников, где он разбирает прочитанное им дневное Евангелие, применяя его к себе. К концу 1904 г. дневники превращаются в выписки изречений святых отцов и отрывки из Патерика, касающиеся глубоких вопросов монашеской жизни. В это время он пользовался советами схиарх. Гавриила и сказал ему о своем желании иноческого пути. Мудрый старец благословил его на новый путь, удостоверив, что «его желание монашества есть звание Божие». Это было 25 апреля 1905 г. Летом на каникулах он открыл свое желание родителям. Сначала с трудом, а потом уже и охотно благочестивые родители согласились и благословили Александра на новый путь.
Батюшка рассказывал, что, задумав идти в монастырь, он старался заранее приготовить себя к различным послушаниям, чтобы его непривычные руки не оказались в монастыре совсем неготовыми к суровому труду. Настрой Александра оставался твердым и деятельным. В первую очередь он занялся возделыванием своей души. Арх. Варсонофий поддержал ведение дневника. «А в какой день ничего или лень, так сие и пишите в назидание себе». Когда потом батюшка учил своих духовных детей следить за помыслами, он часто вспоминал наставления своего духовного отца. В то время Александр узнал об известной своими старцами Свято-Смоленской Зосимовой пустыни, ставшей значительным духовным центром. Он едет в обитель и просит игумена о. Германа принять его в число братии. Старец не отказал исполнить в дальнейшем его просьбу, но благословил сначала закончить институт. Александр возвратился в Казань и продолжал учебу до 1908 г., за годы пребывания в Казани он приобрел духовных друзей, укрепился в желании монашества и приобрел глубокую сердечную любовь к старческому руководству.
По окончании последнего экзамена в институте, не дожидаясь получения диплома, не заезжая домой, Александр поспешил в Зосимову пустынь. Арх. Варсонофий благословил его на новый путь большим медным крестом, который батюшка сохранял до конца своих дней как дорогую ему святыню.
4 мая 1908 г. «оставив мир и все, что в мире» он приехал в Зосимову пустынь. Первое, что услышал брат Александр, войдя в храм во время вечернего богослужения, были стихиры 4 гласа. Этот глас стал любимым гласом батюшки.
Зосимова пустынь, основанная в конце 17 в. и восстановленная в середине 19 в., при игумене Германе славилась старчеством и уставным православным богослужением. Духовником обители был известный о. Алексий (Соловьев). К нему приезжали Великая княгиня Елизавета Федоровна и будущий патриарх Тихон.
Первым послушанием Александра было пасти скот. Духовником себе он избрал игумена о. Германа, имея к нему нелицемерную сыновнюю любовь. О. Герман был суров, но высоко ценил будущего о. Игнатия. Он говорил близким: «Какое у меня золото на конюшне сокрыто».
В августе того же года он был одет в подрясник. Кроме ухода за скотом и лечения всех монастырских животных он проходил попеременно и все остальные послушания. У Александра был тонкий музыкальный вкус. Он любил музыку и в юности учился играть на скрипке. Проходя клиросное послушание, занимался переписыванием нот и, разучивая песнопения с братией, проигрывал на скрипке гаммы и мелодии. Был он и канонархом, причем очень любил устав.
Через год с небольшим брат Александр был облечен в рясу. Об этом он писал: «Облечен в одежду плача и сетования о грехах». В ноябре 1909 г. запись: «Облечен в куколь незлобия и смирения». 17 марта 1910 г. брат Александр был пострижен в рясофор. Значительную часть свободного времени он употреблял на чтение и изучение творений святых отцов. Особой любовью у него пользовались творения св. Игнатия (Брянчанинова). Выписки из книг касались старческих наставлений, уставов монастырей.
В 1915 г., через семь лет иноческой жизни, Александр был представлен к пострижению в мантию. В письмах в Казань он просит молитв, вступая на новый путь «обручения с Господом и смерти для мира». В Великую среду, 18 марта 1915 г., состоялся постриг о. Александра в мантию с именем Агафон. От о. игумена он принял заповеди: не ездить на станцию; без дела не выходить за ворота; не читать газеты; не празднословить.
После пострига о. Агафон перенес тяжелую болезнь, последствия которой остались у него на всю жизнь. Послушания батюшки остались прежними, а в свободное время он продолжал изучать святых отцов. О. Агафон выполнял обязанности письмоводителя при о. игумене, часто призывался им для чтения Библии вслух и при разбирательстве внутренних вопросов монастырской жизни, что впоследствии очень пригодилось. Наступившая война и революция на первых порам мало отразились на внутренней и материальной жизни обители. 15 декабря 1918 г. о. Агафон был рукоположен в диакона в Троицком соборе Данилова монастыря епископом Феодором (Поздеевским). В эти годы он начал чувствовать последствия перенесенного энцефалита. Со временем у батюшки развился паркинсонизм, который постепенно прогрессировал. В 1920 г. на день св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова о. Агафон был рукоположен св. патриархом Тихоном во пресвитера. Ему шел 37 год. Те же труды по сельскому хозяйству лежали на о. Агафоне, знавшие его говорили, что в это время он сторонился людей – посетителей монастыря, даже бегал от них. Тем временем приближались тяжелые скорби для обители. 30 января 1923 г. скончался игумен о. Герман, а в начале октября обитель была закрыта и ее насельники должны были искать приюта. О. Агафон по благословению старца о. Алексия переехал в Москву и поселился у духовных детей о. Алексия на Троицкой улице. Стесненность в средствах на самое необходимое, пребывание в семье людей мирских, слабое здоровье, отсутствие духовной поддержки старцев – тяжелое было начало жизни в столице для инока- пустынника.
В октябре 1923 г. о. Агафон был приглашен владыкой Варфоломеем (Ремовым) в Высоко-Петровский монастырь. Постепенно в этом уже подвергшемся разорению монастыре стала совершаться уставная служба. О. Агафон вскоре был назначен наместником монастыря и 28 мая 1924 г. возведен в сан архимандрита. Вместе с тем о Агафон с самого начала имел благословение вести исповедь приходящих в монастырь богомольцев-мирян и монашествующих. Господь привлекал к о. Агафону людей различных положений, и они находили в нем состраждущего и искусного духовного целителя.
Со временем о. Агафон стяжал большую паству. Семейные люди имели в нем отца и начальника, с любовью вникающего во все их горести. Были представители интеллигентных профессий, которые находили в батюшке советчика, благодатного руководителя и молитвенника, который, не принуждая их оставлять работу, учил, что прочно только то, что делается о Господе. Приезжали и монахини из монастырей. Они подолгу ждали в очереди, чтобы получить наставления старца, учились писать помыслы, не будучи ранее знакомы с этим деланием. Вокруг о. Агафона постепенно собралось духовное стадо преданных юных душ, которые пожелали вести монашеский образ жизни. Владыка Варфоломей, имея твердое убеждение, что монашество прекратиться не должно и может существовать и в наступивших крайних условиях, поддержал зосимовских старцев в вопросе о монашестве без стен и одежды. Поскольку монашество, как совершенство христианства, состоит главным образом во внутреннем делании человека. Это требует от невидимого монаха большей бдительности и труда, чем от монаха, огражденного монастырскими стенами. Некоторые из молодых девушек сразу разрывали все связи с миром, но таких были единицы. Другие продолжали жить в семье – учились или работали, не отказываясь от избранного ими монашеского пути.
В этот период о. Агафон почувствовал усиление болезни. Ноги стали с трудом передвигаться, появилось замедление в движении рук. Служил о. Агафон литургию только в воскресные дни. Внешне ничего необычного в службе не было, однако сердца молящихся за этими литургиями наполнялись каким-то особым умилением. Человек уходил после богослужения успокоенный, утешенный.
Для исповеди о. Агафону было выделено лучшее место в храме – левый клирос. К исповеди и духовному руководству батюшка относился как к послушанию и любил его. Говорил очень мало, только мог задать необходимый вопрос, иногда отпускал, только разрешив грехи или сказав слово, которое насквозь пронзит душу. О. Агафон стремился раскрыть человеку его внутреннее богатство, внутреннюю жизнь, показать, что «царствие Божие внутри нас». О. Агафон учил духовной жизни постепенно, понемногу, с большим рассуждением. Молитвенное правило батюшка давал небольшое, учитывая, что люди работают. Молитва должна быть ежедневной, но посильной. Батюшка каждой духовной дочери выбирал работу и говорил: «Это твое послушание, и ты должна относиться к работе как к святому послушанию». Все ближайшие духовные дети батюшки получили благословение знакомиться со святоотеческими писаниями. Особенной любовью горел о. Агафон к преп. Сергию Радонежскому. Высоко почитал игумению Арсению.
Летом 1927 г. о. Агафон жил с духовными детьми на даче в Загорянке, а в 1929 г. – в Одинцово. Но и там он следил за тем, чтобы утром и вечером полностью вычитывался весь круг церковной службы. К концу 1929 г. число монашествующих сестер достигло 12.
В конце декабря 1929 г. о. Агафон тяжело заболел и просил постричь его в схиму. И, несмотря на то что ему еще не исполнилось и 46 лет, постриг был разрешен. Постриг совершился 30 января 1930 г. при немногих близких людях батюшки с наречением имени Игнатий. Владыка Варфоломей прибавил к нескольким предложенным батюшкой именам и имя священномученика Игнатия, зная любовь батюшки к святителю Игнатию (Брянчанинову). Летом 1930 г. о. Игнатий жил в Голицыно. Неприметным образом «готовясь предстать на суд Божий».
В середине декабря 1930 г. о. Игнатия арестовали. Из Бутырской тюрьмы его освободили по тяжелой болезни, и он был вынужден искать себе новое жилье в Москве. Но только к концу 1933 г. у батюшки появилась возможность переехать на новую квартиру в Никоновском переулке. Духовная семья батюшки окружала его и там. В 1932 г. весь круг жизни батюшки и его духовной семьи изменился. Братия монастыря вынуждена была по причине закрытия храмов переходить в оставшиеся еще открытыми. А к батюшке нахлынули новые юные души. В храме Рождества Богородицы в Путинках братию монастыря стали притеснять, в конце 1934 г. батюшке запретили прием народа в церкви, и он был отправлен на покой. По сути, это был домашний арест. Находясь в это время более всего в одиночестве, батюшка углублялся в чтение духовных книг, в них находя себе ответ, поддержку, решение недоумений. Особенно отмечал он те места, где было сказано о терпении находящих скорбей. В это время он тяжело хворал, сильно страдал головной болью.
Великим постом 1935 г. о. Игнатий был арестован. По причине тяжелой болезни он практически не мог себя обслуживать, его поместили в тюремный лазарет. Полгода продолжалось пребывание о. Игнатия в Бутырской тюрьме. Проявления болезни усилились, передвигаться он мог только с посторонней помощью. В день Покрова в 1935 г. батюшка покинул Москву. Его назначили в Саровский лагерь. Он не мог шагнуть на ступеньку вагона, упал, и по нему ходили до тех пор, пока не внесли в вагон. «И паки слава Богу за все», – только и мог сказать батюшка. Из Саровского лагеря его перевели в Нижний Новгород, а затем в тюремный лазарет около г. Алатырь. Каждый переезд тяжело отзывался на здоровье батюшки. Летом 1936 г. он заболел тяжелым расстройством кишечника. На третий год пребывания в заключении здоровье о. Игнатия было подорвано окончательно, особенно отозвалось все пережитое на сердце. В этот период он старался письмами поддержать своих духовных детей. Летом 1937 г. надежды на человеческую помощь и облегчение положения уже почти истощились, силы иссякли, и кругом – ни одного сочувствующего, ни одного утешающего: глубокое духовное одиночество. Духовные дети батюшки изредка навещали его и посылали посылки. Но питания не хватало. У о. Игнатия развилась пеллагра, справиться с которой было невозможно. На рассвете воскресного дня в день Усекновения главы святого Иоанна Предтечи, 11 сентября 1938 г., в возрасте 54 лет предал свою душу Богу преподобномученик схиархимандрит Игнатий.
За несколько дней до своей кончины на маленьком клочке бумаги о. Игнатий оставил завещание: «Мир дальним, мир ближним, мир всем любителям, сего мира носителем по мере сил старался быть я, к сему миру хощу отыти и этот мир оставляю вам…».
Слава Богу, за то, что жил на земле такой батюшка, что на этой земле больше всего возлюбил он Бога. Слава Богу, что для этой любви возродил он души своих духовных детей.
){kind=link}